Мы неоднократно и очень подробно рассказывали о том, как сегодня работает система профилактики рака молочной железы — где жительницы нашей области могут пройти обследование, в каком возрасте и как часто нужно это делать, какие дополнительные возможности появились с открытием центра «Белая роза» и введением всеобщей диспансеризации. Теперь же имеет смысл поговорить о том, что дальше. То есть о лечении.
В абсолютном большинстве случаев оно будет проходить в хирургическом отделении № 2 онкодиспансера — по сути, это областной маммологический центр.
Рак молочной железы — наиболее распространенное онкологическое заболевание у женщин. Из года в год количество пациенток увеличивается (не сказать, чтобы стремительно, но неуклонно). И хотя хирургическое отделение № 2 — одно из самых крупных подразделений диспансера, все-таки еще несколько лет назад очередь на госпитализацию здесь была довольно внушительная. Поэтому первый вопрос, на который мы попросили ответить заведующего отделением М. Ю. Кордумова : долго ли сегодня приходится ждать пациенткам? — На сегодняшний день очереди на госпитализацию у нас нет вообще, — говорит Михаил Юрьевич. — Если бы не необходимость проведения предварительного амбулаторного обследования, мы могли бы брать пациентов в отделение прямо в
день обращения.
— А за счет чего исчезла очередь?
— Например, сократился такой показатель, как дооперационный койко-день, — вот в октябре он у нас был всего 1,6. То есть большинство женщин мы оперируем уже на следующий день после поступления в стационар. А необходимые диагностические процедуры и собственно подготовка к хирургическому вмешательству проводятся в амбулаторных условиях.
Разумеется, бывают и исключения — все решается в индивидуальном порядке, исходя из особенностей состояния пациенток. Но чаще всего они поступают в отделение уже полностью готовыми к операции.
И послеоперационный период тоже стал заметно короче, поскольку сейчас почти нет осложнений. Во-первых, мы стараемся по возможности минимизировать сам объем хирургического вмешательства — за последние годы в отделении на порядок увеличилась доля органосохраняющих операций. Во-вторых, даже после такой радикальной операции, как мастэктомия с лимфодиссекцией, буквально с первого дня начинается реабилитация.
У нас есть кабинет ЛФК со специальными тренажерами, медсестра-массажистка. Женщинам показывают упражнения, которые надо выполнять, чтобы избежать, например, такого серьезного осложнения, как лимфостаз. И мы настаиваем, чтобы пациентки следовали нашим рекомендациям, постоянно напоминаем им о необходимости делать упражнения. Даже систему баллов ввели — оцениваем, как идет процесс реабилитации. Потому что это действительно важно.
— Но после выписки из стационара кто-то в этом женщинам помогает?
— Сейчас уже да. Мы целенаправленно работаем с поликлиниками, с районными онкологами, специальные конференции в диспансере регулярно проходят, сами тоже выезжаем на места, учим врачей и фельдшеров, как вести в послеоперационном периоде наших пациентов. Как правильно делать перевязки. Как должна проходить реабилитация.
К тому же надо понимать, что только операцией дело обычно не ограничивается. Может быть назначена лучевая терапия, химиотерапия, гормонотерапия. Тактика лечения будет выстраиваться в зависимости от строения и размеров опухоли, ее положения, агрессивности, наличия метастазов, возраста пациентки, общего состояния организма. И каждый вид лечения может иметь свои отдаленные последствия, которые также необходимо учитывать.
— Вы сказали, что в последние годы на порядок увеличилось количество органосохраняющих операций, когда удаляется только какая-то часть молочной железы. Это не влияет на частоту рецидивов? Ведь принцип «чем радикальней, тем надежней» сегодня достаточно популярен — во многом благодаря Анджелине Джоли, решившейся на мастэктомию в профилактических целях...
— Такой радикальный подход оправдан при определенных генетических мутациях. Как, собственно, и было в истории с Анджелиной Джоли. Наличие поломок в генах BRCA1 и BRCA2 можно установить с помощью специальных исследований.
Во всех остальных случаях принцип совершенно иной: если размер и строение опухоли позволяют провести органосохраняющую операцию, этот вариант будет наиболее предпочтителен. Как показали исследования, на продолжительность безрецидивного периода и общую выживаемость больных это не влияет. Зато во многом определяет качество их жизни. Чем более щадящим было хирургическое вмешательство, тем быстрее и легче проходит восстановление, тем меньше степень инвалидизации пациенток. Да даже косметический эффект для женщин имеет огромное значение.
Еще мы осваиваем метод определения сторожевых (сигнальных) лимфоузлов, который также позволяет определиться с объемом операции. Только в этом случае речь идет о том, есть ли необходимость проводить лимфаденэктомию.
— Кстати, о качестве жизни. Если шансов сохранить грудь нет, имеется ли возможность сразу поставить эндопротез?
— Мы умеем и готовы выполнять операции с одномоментным эндопротезированием. Но вот уже довольно длительное время мы этого не делаем — нет эндопротезов. Они достаточно дорого стоят. Но даже если кто-то из пациенток захочет приобрести протез за свой счет, мы не имеем права его устанавливать — бесплатной для пациента должна быть не только операция, но и все материалы...
Возможным, пусть и временным, решением проблемы может стать спонсорская помощь. Сейчас ведутся переговоры с компанией, которая может безвозмездно предоставить нам некоторое количество эндопротезов. Конечно, еще предстоит сам по себе непростой процесс юридического оформления их передачи, но надеюсь, что все получится и мы возобновим операции с одномоментным эндопротезированием.
Также мы планируем вновь заняться реконструктивно-восстановительными операциями, когда ранее удаленная молочная железа восстанавливается за счет собственных тканей пациентки (ТРАМ-лоскутом). Это очень серьезное и продолжительное по времени хирургическое вмешательство, которое относится к высокотехнологичной медицинской помощи. Необходимый опыт у нас имеется, но нужно решить вопросы организационного характера.
Елена ВАСИЛЬЕВА